Два с половиной века Япония сёгуната Токугава жила как в спячке. Ничто не будоражило ее покоя. Ни внешние войны, ни даже внутренние. Всё было просто: император совершает ритуалы в Киото, сёгун правит из Эдо, внутри страны покровительство Неба, вне живут варвары. Как вдруг 8 июля 1853 года в заливе Урага неподалеку от Эдо бросили якорь сразу четыре «черных» корабля. Этот день навсегда изменил Японию.
«Черными» кораблями еще с XVIвека японцы называли корабли европейцев – ранее их борта делались из просмоленных досок. Корабли середины XIX века еще больше заслужили это имя, поскольку испускали черный угольный дым.
Что это была за флотилия?
Это были американские корабли. Два пароходо-фрегата и два парусника под общей командой коммодора Мэттью Перри. Его задача проста: заставить японцев открыть свою страну для торговли.
Почему возник такой вопрос?
С начала XVII века правители Японии сёгуны из клана Токугава закрыли страну. Как закрывают дом или сад. То есть ввели запрет на посещение иностранцами Японии и японцами любых стран внешнего мира. Сёгуны сделали небольшое исключение: на одном из островков разрешено было жить торговцам из Голландии.
Пока экономика Европы была слаба, а Америки вообще не было, это положение вещей мало кого волновало. Но с конца XVIII века обстановка в мире начинает меняться. А в XIX века вообще всё покатилось по наклонной.
Европейский капитал начинает осваивать колониальный мир. На помощь ему пришла идеология прогресса. Дескать, никто не смеет противиться прогрессу. А обогнавшие в прогрессе страны имеют право прогрессировать отстающих. Даже если те не хотят.
И многие не хотели. В дело пошла дипломатия канонерок. Когда европейцы, пользуясь техническим преимуществом, принуждали «полуцивилизованные» страны к неравноправным договорам. Самый известный пример – опиумные войны в Китае.
И вот дошла очередь до Японии. Если Китай взломали англичане, то в Японию первыми заявились американцы. Во-первых, в Японии пока еще не было конкуренции. Во-вторых, она лежала на пути в Китай и могла служить базой снабжения. В-третьих, китобои вели активный промысел в Тихом океане, и для многих из них также не помешала бы база в Японии.
Так и появилась эскадра Мэттью Перри близ столицы сёгуна Эдо. Кто этот человек, взломавший Японию?
Мттью Перри родился в 1794 году и уже в юности пошел в моряки. Молодому человеку даже случилось побывать в настоящем бою во время англо-американской войны 1812-1815 годов. Он был повышен до лейтенанта. Участвовал Перри и войне с берберийскими пиратами.
С 1821 года Перри командует пусть небольшим, но кораблем. С 1833 года он служит на верфи. В 1840 году получает звание коммодор. Позже принимает участие в Мексиканской войне.
И вот в 1852 году заслуженному коммодору Перри правительство США приказывает наладить торговые отношения с Японией. Коммодор отправился в Азию.
Появление эскадры у берегов Японии повергло правительство сёгуна Токугава Иэёси в шок. Иэёси был почти ровесником Перри, родился в 1793 году. То есть он уже был стар. И при этом болен. Впрочем, у него имелось правительство, которое справилось бы и без сёгуна.
Надо заметить, что последние сёгуны Токугава были личностями бледными и не имели значения. Всем заправляли крупные князья, ставившие на место сёгуна нужную им марионетку. Поэтому имеет смысл говорить не о сёгуне, а о сёгунате.
Итак, шокированный сёгунат по старой японской традиции принялся тянуть время, удачно ссылаясь на болезнь старого сёгуна. Дескать, уважаемый Перри, мы дадим вам ответ, но не раньше, чем через год.
Продемонстрировав силу американского флота, Перри вскоре отплыл в Гонконг.
К слову сказать, через пару недель к берегам Японии подошла другая эскадра. На этот раз русская под командой вице-адмирала Евфимия Путятина. В ней тоже было четыре корабля. Один из них паровой.
Путятин подошел не к Эдо, а к Нагасаки – порту, через который шла вялая торговля Японии с голландцами. Вице-адмирал попросил разрешения явиться в Эдо, но получил отказ. Зато смог передать письменное послание.
Кстати, о письмах в общении с Японией. Поскольку ни в одной стране мира, за исключением Голландии, не имелось специалистов по японскому языку, письма писались на китайском и голландском языках. Китайский японцы более или менее знали, голландцы у них тоже имелись.
Россия была заинтересована не только в торговле, но и в территориальном разграничении – Сахалин и Курилы, наши спорные территории. Но до переговоров сёгунат пока не снизошел. В общем, Путятин отбыл восвояси.
Перри знал о попытке Путятина. Поэтому он поспешил вернуться в Японию. Не через год, а всего через полгода, в январе 1854 года. У него было 9 кораблей – 250 орудий. На сей раз эскадра вошла прямо в залив Эдо.
Перед лицом такой угрозы даже самые суровые самураи приуныли. Они знали, чем кончилось для Китая сопротивление в опиумной войне. И видели, что их старинные пушки ни к черту не годились против новых «черных» кораблей.
Итак, настойчивость Перри и дула американских орудий смогли пробить брешь в неприступности Японии – 31 марта 1854 года был подписан договор о дружбе. Это еще не договор о торговле, но главное начать.
Прочие страны ринулись в пробитую Перри брешь. В августе свой договор заключила Англия, в сентябре открылись порты для голландцев. В декабре Россия подписала Симодский трактат. По нему Сахалин оставался в общем пользовании, а на Курилах граница прошла между островами Итуруп и Уруп.
Вскоре последовало заключение новых договоров. На этот раз уже о торговле.
О том, как развивалась ситуация в Японии, мы поговорим в другой раз. А сейчас несколько слов о Мэттью Перри.
Коммодор вернулся в США в 1855 году. Конгресс оценил его достижения и премировал Перри двадцатью тысячами долларов. Однако по состоянию здоровья Перри был вынужден выйти в отставку. Он скончался у себя дома в 1858 году.
Между прочим, первое японское посольство в США в 1860 году посетило дом Перри, встретилось с его сыном. Две маленькие болонки. Вывезенные коммодором из Японии, буквально не отходили от членов миссии. Те умилились и заявили, что собачки почувствовали запах родины.